ИЗВЕСТИЯ к юбилею Вознесенского

http://www.izvestia.ru/culture/article33520

Я ЧИТАЮ ВОЗНЕСЕНСКОГО

 

Его стихи и поэмы, привитые к моей памяти, ставшие моей плотью, помогли мне выжить

 

• Георгий ТРУБНИКОВ

 

Исполняется 70 лет большому русскому поэту Андрею Вознесенскому. Только что вышла очередная подборка его стихов "Читая пророка Исайю" на страницах журнала "Знамя". А первые стихи молоденького выпускника архитектурного института были опубликованы аж в 1958 году. То есть впору говорить о двух юбилеях: 70-летии со дня рождения и 45-летии творческой деятельности. Все эти годы, а особенно с баснословных времен Политехнического и "Лужников", Вознесенский был, что называется, на острие, но если одни его восторженно любили, то другие терпеть не могли.

Равнодушных не было, нет их и сегодня. Отсюда -- замысел посвященной юбиляру страницы: мы дали возможность высказаться неравнодушным почитателям таланта Андрея Андреевича, его "фанатам". Статья о поэте написана инженером из Санкт-Петербурга Георгием Трубниковым. Из сайта в Интернете, посвященного творчеству и личности Вознесенского, мы выбрали несколько интересных высказываний. Небольшой фрагмент беседы самого Андрея Вознесенского с читателями "Известий" во время "Прямой линии" дополнит портрет юбиляра.

Нам все еще не до поэзии. Это не в укор сказано. В самом деле, просто ни на что не хватает времени. Мы действительно заняты более насущными делами. Я и сам уже несколько лет почти не читаю Вознесенского. А прежде читал его примерно раз в месяц. Перед разными аудиториями - в школах, в общежитиях, в книжных магазинах, в литературных объединениях, в клубах и красных уголках, в библиотеках.

Как описать то состояние, которое испытываешь после двух-трех часов чтения, когда видишь глаза слушателей - отрешенные, восторженные, тревожные. В них уже проникло это чародейство, они уже никогда ни с кем не спутают Вознесенского, будут искать сборники и публикации, переписывать стихи, читать их друзьям. Сколько раз после окончания вечера люди подходили и полушепотом спрашивали: "Неужели все это напечатано?" Они чувствовали, что все ими сегодня услышанное является крамолой, чем-то недозволенным, что такие стихи подтачивают основы.

Позорно знать неправду и не назвать ее,
а назвавши, позорно не искоренять,
позорно похороны называть свадьбою,
да еще кривляться на похоронах.
("Авось!")

Или:

За что ты бьешь, дурак господен?
За то, что век твой безысходен!
Жена родила дурачка.
Кругом долги. И жизнь тяжка.
А ты за что, царек отечный?
За веру, что ли, за отечество?
За то, что перепил, видать?
И со страной не совладать!
("Сон Тараса")

Произнося последнюю фразу, я, войдя в роль, искал глазами на стене обязательный для учреждений культуры официальный портрет и адресовал реплику насчет отечности и отечества непосредственно ему. После этого уже и самому недогадливому слушателю становилось ясно, что в стихотворении идет речь не только и не столько о XIX веке и Тарасе Шевченко, сколько о наших царьках, о нашем времени, обо мне самом и, стало быть, о человеке, который был тысячу лет назад и будет через тысячу лет. Я бы даже не назвал это эзоповым языком. Все это делалось напоказ, Вознесенский явно дразнил своих цензоров. Все эти Монологи - битника, актера, Рязанова, Мэрилин Монро, наконец, сингапурского шута - все это так прозрачно, в особенности в контексте всего творчества, пропитанного неприятием тоталитарной системы, что и мне часто хотелось спросить: "Как же это напечатали?"

Герцен так сказал об этом: "Надо сказать, что цензура чрезвычайно способствует развитию слога и искусства сдерживать свою речь. Человек, раздраженный оскорблявшим его препятствием, хочет победить его и почти всегда преуспевает в этом. Иносказательная речь хранит следы волнения, борьбы; в ней дольше страсти, чем в простом изложении. Недомолвка сильнее под своим покровом, всегда прозрачным для того, кто хочет понимать. Сжатая мысль богаче смыслом, она острее; говорить так, чтобы мысль была ясна, но чтобы слова для нее находил сам читатель, - лучший способ убеждать. Скрытая мысль увеличивает силу речи, обнаженная - сдерживает воображение. Читатель, знающий, насколько писатель должен быть осторожен, читает его внимательно; между ним и автором устанавливается тайная связь; один скрывает то, что он пишет, а другой - то, что понимает. Цензура - та же паутина: мелких мух она ловит, а большие ее прорывают. Намеки на личности, нападки умирают под красными чернилами; но живые мысли, подлинная поэзия с презрением проходят через эту переднюю, позволив, самое большое, немного себя почистить".

В итоге, когда в новые времена литераторы извлекли "из стола" ненапечатанное, выяснилось, что Вознесенский напечатал, наверное, практически все, что хотел. Другой вопрос, как ему это давалось. Это еще предстоит изучить. Но стыдиться ему нечего. Разве что поставят в укор "Лонжюмо"...

В 1970 году, когда отмечался ленинский юбилей, мы у себя в институте вывесили стенгазету длиной метров в пять, целиком состоящую из кусков ленинских работ. Неделю у газеты стояла толпа. Парткомовские волки клацали зубами, но ничего не могли сделать. С одной стороны - явная крамола ("коммунисты, которых надо вешать на поганых веревках", "партия у власти защищает своих мерзавцев", "товарищ Троцкий защитит мою позицию не хуже меня" и т. д.), с другой стороны - это же Ленин! Кроме ленинских текстов, в этой газете были стихи Пастернака и Вознесенского.

Обращение к Ленину в 60-е годы было мощным оружием в борьбе против сталинизма, против тупости, против партийной олигархии. Здесь и не пахло ренегатством. Это был совершенно необходимый этап в развитии общественного сознания. Это был шаг к свободе.

Все прогрессы реакционны,
если рушится человек!
........................

Но почему ж тогда, заполнив Лужники,
мы тянемся к стихам, как к травам от цинги?
("Оза")

Десятки тысяч слушателей Лужников и Октябрьского зала, сотни тысяч читателей сборников Вознесенского искали и находили дух свободомыслия, традиционную для русской поэзии "тайную свободу".

На него писали тайные и публичные доносы, его выгонял из страны взбешенный Первый, каждая публикация подавалась как одолжение интеллигенции, его сборники "не замечались", не рецензировались, его оскорбительным образом вскользь упоминали наряду с заурядностями, его имени не было среди двух десятков современных поэтов, рекомендуемых школьникам в учебниках литературы.

Да, он не повторил горькой участи Бродского, его печатали и выпускали за границу, и он возвращался. Но ставить в укор Поэту, что он жил одной жизнью со своим народом, - бессовестно. Судьба Художника всегда неповторима.

Поэт не имеет опалы,
спокоен к награде любой.
Звезда не имеет оправы
ни черной, ни золотой.
Звезду не убить каменюгами,
Ни точным прицелом наград.
Он примет удар камер-юнкерства,
посетует, что маловат.
Важны не хула или слава,
а есть в нем музыка иль нет.
Опальны земные державы,
Когда отвернется поэт.
("Звезда над Михайловским")

Опубликовать такие стихи как раз в тот момент, когда решается вопрос о присуждении Государственной премии, - это для Вознесенского характерно.

Крамола не в политическом намеке, не в обличении личности или правительства. Цензура бессильна перед самой поэтикой. Можно, конечно, заставить поэта заменить в строке слово, при этом пропадет прямой выпад, но исчезнет ли крамола? Обратимся к примеру.

Опять надстройка рождает базис.
Лифтер бормочет во сне Гельвеция,
Интеллигенция обуржуазилась,
родилась люмпен-интеллигенция.
Есть в русском "люмпен" от слова "любят".
Как выбивались в инженера,
из инженеров выходит в люди
их бородатая детвора.
.....................................
Из инженеров выходят в дворники.
Кому-то надо страну мести.
("Люмпен-интеллигенция")

В первых изданиях этого стихотворения вместо "страну мести" было "землю мести". Подлинный текст восстановлен Вознесенским только в новые времена. Удар цензора был, как видим, точен: вместо глубинного исследования путей интеллигенции стихотворение вроде бы сводилось к бытовой зарисовке. Но почему-то ничего не получилось. Весь строй стихотворения, начиная с запева "Опять надстройка рождает базис", побуждает к философскому осмыслению бытового факта. В наметившейся тенденции ухода интеллигенции из престижных профессий Вознесенский увидел стремление к независимости от государства, бунт, зачатки будущей оппозиции.

Все мы все поняли, тем более что в своих публичных выступлениях Вознесенский произносил именно "страну мести".

Многое из сказанного Вознесенским лет двадцать назад настолько обогнало время, что и сегодня воспринимается как крамола.

Родины разны, но небо едино.
Небом единым жив человек.
("Васильки Шагала")

То, что эти стихи вызвали ярость "патриотов мнимых", - это понятно. Но и нормальному человеку трудно пережить в себе эту драму идей. Увы, история и жизнь часто противопоставляют друг другу национальное и общечеловеческое. "Нет эллина, нет иудея" - тот, кто впервые это произнес, был распят патриотически настроенными соплеменниками. Но и спустя две тысячи лет такое даром не проходит: политика приговорят к высылке, проповедника - к забвению.

Всегда актуальный, Вознесенский хоть на полшага, но впереди общественного сознания. Когда-то замечательный критик-шестидесятник Владимир Турбин заметил, что истинным учителем Вознесенского является Рабле. На первый взгляд это выглядело натяжкой. Лишь теперь понимаешь, что тогда Вознесенский вместе со всей страной, и, как всегда, немного впереди, переживал период Ренессанса, освобождаясь от коллективистского аскетизма, от того, что теперь называют "совковость".

Потом пришло трагическое мироощущение, рожденное глубоким осознанием исторического пути России. И исподволь пробивалась вера - от пантеизма до православия. Эту тему - Вознесенский и христианство - предстоит разрабатывать критикам будущего, сегодня на нее силенок не хватит.

Избегаю понятия "литература",
но за дар твоей речи
отдал голову с плеч.
Я кому-то придурок,
но почувствовал шкурой,
как двадцатый мой век
на глазах
превращается
в Речь.
Его темное слово,
пока лирики телятся,
я сказал по разуму своему
на языке сегодняшней
русской интеллигенции,
перед тем как вечностью
стать ему.
("Речь")

Для тоталитарного режима страшно само по себе пробуждение мышления. А оно начинается с непохожести, с лексикона, в котором соседствуют сленг и трепетность молитвы, с рискованных словесных оборотов, с приглашения на этот пир чувства и разума всех предшественников, с музыки, которая еще не звучала.

Но музыка - иной субстант,
где не губами, а устами.

Как исправный посетитель филармонии по любой, даже прежде не слышанной музыкальной фразе узнает Моцарта, Дебюсси, Прокофьева, так и мы узнаем Поэта по лексикону, по аллитерациям, по рифмам, по многому другому, что в совокупности называем музыкой. Совокупность - не вполне подходящее слово, здесь речь идет о "биологии стиха".

Удивительна запоминаемость стихов Вознесенского. Они как прививка, которую делают в раннем возрасте: создают иммунитет против примитивизма, пошлости, низости.

Я обязан Вознесенскому всем. Его стихи и поэмы, привитые к моей памяти, ставшие моей плотью, помогли мне выжить, "вынести огонь сквозь потраву". Ревную за Вознесенского. Несмотря на популярность, все же по-настоящему самый полифоничный, самый универсальный поэт современности пока не востребован Россией.

Впрочем, самый полифоничный и самый универсальный поэт XIX века тоже был долго не востребован. Слава Пушкина возродилась в России и воцарилась окончательно лишь почти через пятьдесят лет после его смерти, когда открыли памятник в Москве и на торжественном собрании о Пушкине говорили непримиримые между собой Достоевский и Тургенев.

Не потерять бы нам священного трепета и глубинного восприятия, когда мы имеем дело со своей литературой - той, может быть, единственной ценностью, которую Россия предъявит на Страшном суде. Культура нации - в языке, так почему нам все еще не до поэзии?

Справка "Известий"

Георгий Иванович Трубников родился в 1940 году в семье петербуржцев, детство провел на Севере, на Урале, в Сибири. Окончил Московский инженерно-физический институт. С 1963 работал в НИИЭФА им. Д.В. Ефремова в области динамики заряженных частиц и вычислительной физики. Принимал участие в разработке ускорителей заряженных частиц и газовых лазеров. Кандидат технических наук, имеет около пятидесяти научных работ и изобретений. В 1990 году был избран депутатом Ленсовета.

Инициатор восстановления церкви св. Александра Невского в Усть-Ижоре. С весны 1987 до 1997 года - бессменный председатель религиозно-культурного общества "Невская битва", в течение всех этих лет еженедельно на безвозмездной основе принимавшего участие в реставрационных работах. За этот труд в 1997 году награжден орденом преподобного Сергия Радонежского Русской православной церкви.

Работает учителем обществознания в гимназии "Петершуле".

"Со мной все в порядке, и со стихами все в порядке..."

Андрей Вознесенский был гостем "Прямой линии" газеты "Известия". Телефон тогда практически не умолкал: читатели спрашивали об антисемитизме, о благотворительности, об интеллигенции, о футболе... Несколько интересных вопросов и ответов год назад в публикацию не попали.

- Дорогой Андрей Андреевич! В ваших последних стихах и интервью мерещится апокалиптический настрой. Вы всегда были трагическим поэтом, ощущающим несовершенство мира острее своих читателей. Но прежде ваше творчество давало мужество, а не сеяло уныние. Да, истинная культура затаптывается толпой. Да, не видно способов противостоять фанатичной ненависти, но бывали и худшие времена. Не отрекаетесь ли вы от причастности к мирной революции 90-х? Не жалеете, что она совершилась?

- ХХI век начался апокалиптически. Новое мышление оказалось в руках убийц и террористов. Давайте посмотрим на ХХ век - ведь это два креста, Андреевский флаг дважды. ХХI - те же два креста и минарет. Думаю, что он станет веком столкновения идеологий мусульманства и христианства, и дай Бог, чтобы это все мирно кончилось. Я не знаю, кто победит. Не надо побеждать. Нужно, чтобы было и то, и другое.

Но я уверен в том, что пока человек живет, это прекрасно, и в моих стихах, по-моему, виден этот оптимизм. Поэзия дает энергию, если, конечно, ты пишешь не вяло, а энергично. Даже о страшных вещах нужно писать так, чтобы строчка стояла.

Я тут одно письмо получил. Пишет человек, который искал себя, окрестился, на другой день пошел в церковь причащаться, а там отпевают местного уголовного авторитета, которого накануне замочили в разборке. И вот этот человек увидел, что над бандитом порхают попы, как бабочки, развернулся, ушел. Хочу верить, пишет он, очень хочу - и не могу.

Я думаю, что со мной все в порядке и со стихами в порядке, иначе я бы давно застрелился.

- А как вы сегодня оцениваете свою поэму "Лонжюмо"? Есть ли у вас что-то, от чего хотелось бы отказаться? Или каждую строчку готовы и сегодня подписать?

- Конечно, я готов подписать каждую строчку, потому что тогда это было искренне и шло с небес. Вот этот ритм, который там есть, и все это... Поэт должен разделять иллюзии своего народа. Здесь я шел за Пастернаком. Он встретился у гроба Ленина с Мандельштамом. Оба пришли туда не для того, чтобы плюнуть в него, а чтобы проститься. Поэт Олег Хлебников говорил, что его учитель называл "Лонжюмо" антисоветской вещью. Тогда ведь Ленин был анти-Сталиным. В третьем томе собрания сочинений, выходящего в "Вагриусе", я восстановил "Лонжюмо" так, как было написано. Без купюр.

Я вам скажу строчечку, которая у меня не опубликована, о Серебряном веке: "Нам, продавшим в себе человека,/ Не помогут ни травка, ни бром,/ Мы балдеем Серебряным веком,/ Как Иуда балдел серебром".

Из писем читателей сайта voznesensky.spb.ru
"Талант - это яблоко с бритвой внутри"


Я давно живу. И читал Вознесенского еще с машинописных листов. Я слушал Вознесенского с магнитофонных лент. Я подражал ему в своих полудетских стихах. Я читал Вознесенского в реанимации, едва перелистывая страницы его книг, ибо не было сил после недавней смерти... Он дал мне эти силы. Спасибо Вам, Андрей Андреевич... С уважением,

Валерий Портнов, Москва

Настоящий поэт всегда современен. Вознесенский - единственный из своих сверстников, кому это удается. В знании новых проявлений жизни на рубеже веков он не уступает Пелевину, а талантом А.А. не сравним ни с кем. Я считаю его лучшим из ныне живущих поэтов. А то что некоторые не понимают его стихов из-за их сложности, так это было всегда.

Александр Свирилин, Узловая

В моей жизни произошли события, которые поставили меня на край пропасти. Стали лезть в голову плохие мысли, например, не пора ли мне уходить из этого мира и пр. В этот момент не хотелось никого видеть, слышать. И тут я взяла книгу Вознесенского... Он буквально за уши вытащил меня своей поэзией из мрака. А потом я поняла, что у него в жизни было столько таких моментов... Взять хотя бы 1963 год...

"Sova"

Когда-то, когда я начинала писать стихи, я дала себе слово добиться Вашего мастерства. Слово было смешным и глупым и сдержать его у меня не получилось. Я всего лишь посредственный поэт, поэт-женщина, как у каждого поэта, у меня есть свои читатели, но их мало, как у каждого ученика, у меня есть Учитель - это Вы. Талант - как то самое яблоко с бритвой внутри, за него надо заплатить. Вы расплатились сполна. Мне еще только предстоит.

Мария А. Москва


Из дискуссии в Интернете о поэме Андрея Вознесенского "RU"
"Он попытался соединить виртуалии с реалиями жизни"


Конечно, у Вознесенского есть вещи и лучше этой, но я уважаю смелость автора. Сделать попытку понять мир Интернета и людей, обитающих там, не решился ни один поэт "поколения пи". А вот "шестидесятник" решился, не побоялся экспериментировать, и за это ему спасибо.

Александр

Настоящий поэт всегда не к месту, знаете ли. Андрею Вознесенскому спасибо! Поражен в очередной раз тем, как сквозь призму таланта все, искажаясь, остается удивительно верным.

Дмитрий Александров

Для меня поэзия начиналась с книжки "Отступления из поэмы "Треугольная груша". Тютчев, Пушкин, Мандельштам - это пришло позже... Ваш гениальный дар - выразить душу времени - при Вас. RU, гадкий утенок новой России, прошла через Вашу душу, ниспадает. Было счастьем встретить продукт Вашего дара в runet.

Юрий Домбровский, Москва

Я думаю, что его основная заслуга в том, что он первый или один из первых среди русскоязычной своей среды мастеров искусства что-то написал на тему Интернета. Очень прогрессивно! Сразу видно, что поэт не застрял в дебрях "Лениздата" прошлого века и не почил на лаврах, а следит за быстроразвивающимся окружающим миром и на эти изменения реагирует. И сама идея тоже отличная.

Максим, Россия/Санкт-Петербург

Это написал гений поэзии. Гений просто не может писать плохо...

Ирина, Березники

Я в восторге! Андрей Андреевич - поэт на все времена. Вознесенский попытался соединить виртуалии с реалиями жизни. И ему это блестяще удалось. Я студент, представитель совсем иного поколения, для которого Интернет не есть чудо из чудес. Но и я нашел в этой поэме определенную прелесть. Оказывается, в нашем языке уже изначально было заложено это "ru". Спасибо вам, Андрей Вознесенский - Поэт!

Урмас Кочевряжев, Москва

В 9-м классе открыла почтовый ящик, открыла "Юность", открыла А. Вознесенского и запрыгала по ступенькам под его "ВОБЮЛИМАНС". Теперь, 20 лет спустя, открыла сайт "Ру", и прыгается так же радостно, как тогда. Спасибо, А.А. Вы прекрасно сохранились, потому что меняетесь.

Ольга Юрченко, USA

Несомненно, что Андрей Андреевич не просто Поэт, он - Мастер. Он не похож ни на кого другого. Он не принадлежит к какому-то поколению, он всегда молод и поэтому очень близок и нашему поколению, "послушникам ордена хакеров", и поколениям, вынесшим "огонь сквозь потраву" советского времени. Вознесенский - поэт на века!

20 апреля 2003 г. Маша Макарова, г. Смоленск

 Оглавление раздела   Главная страница