В РОССИИ ЗА СТИХИ ВСЕ-ТАКИ ОТДАЕШЬ ЖИЗНЬ

Новая газета 12 - 14 мая 2003 г.

 

 

ГЛАВНОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ИСКУССТВО

 

В Концертном зале имени Чайковского 14 мая пройдет вечер, посвященный юбилею Андрея Вознесенского. Он соберет гостей и почитателей этого большого мастера. Алексей РЫБНИКОВ исполнит фрагменты новой оперы «Второй», текст которой написал Андрей Вознесенский. Оперу в следующем сезоне поставит Марк Захаров в своем  «Ленкоме»

Вот что нам рассказал об этой работе Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ:

Долгие годы после «Юноны и Авось» Марк Захаров предлагал мне придумать еще что-нибудь. Но я все считал, что не надо этого делать, потому что очень тяжко бегать на репетиции и т.д. И вот сейчас я наконец сподобился и написал пьесу, сюжет которой был подсказан самим Захаровым. Он предложил сочинить историю о реальном композиторе XVIII века Максиме Созонтовиче Березовском (имя-то какое!) и сказал, что Алексей Рыбников готов написать музыку. Текст родился сразу.

В этом сюжете человек из нашего времени перемещается через столетия в XVIII век и вместе с ним попадает туда и наш язык. Поэтому, когда герой преодолевает пространство и время, с ним прилетают и всякие наши жаргонные словечки: «блин», «быдло», «круто», - и наш сегодняшний менталитет в виде разнообразнейших знаний и понятий. Это выглядит, конечно, очень странно на фоне того времени. Язык в пьесе современный, поэтому и аллюзия современности есть. Собственно, это не пьеса, а  видеодрам, как велодром, наполненный скоростью, движением и звуками.

Пока Рыбников сочинял музыку, а Захаров разрабатывал сюжет, у меня в голове пьеса очень изменилась - я сбился с задания.

Появился новый персонаж - Магер-шелал-хаш-баз. Пророк Исайя упоминал такое имя. Это был как бы двойник Христа. Он был карающей десницей Бога и антихристом. Он стал персонажем, темной силой, которая мистически обыгрывает многие наши дела и многие наши события.

Сама же пьеса в той же мере и мистическая, и реальная, как «Юнона и Авось». Один из главных персонажей граф Алексей Орлов (в нашей версии - любовник  Екатерины II, как и брат его Григорий) стал любовником Таракановой, которую предал по повелению императрицы и привез в Петербург, где она была заточена в крепость.

Композитор Березовский одно время также был близок к Таракановой, которая у  меня тоже фигура мистическая и мало имеет общего с исторической княжной.

И вообще я убежден, что поэтическая правда важнее исторической. Тараканова  была великая авантюристка и существовала под разными именами. Ее считали дочкой императрицы Елизаветы, что вряд ли могло быть.

Существует и знаменитая картина Флавицкого, на которой княжна гибнет во время наводнения в Петропавловском равелине, куда она была заключена. Известно, что это полотно очень вдохновляло Пастернака. Эдвард Радзинский считает, что смерти в равелине на самом деле не было. Но в народном сознании Тараканова существует именно как та княжна, «которую затопили в равелине». И с этим ничего не сделаешь. У меня в пьесе ее смерть описана одновременно в двух ипостасях - как бы на самом деле и как бы по легенде.

Пьеса называется «Второй». Первым был Христос. А Магершелал-хаш-баз был второй. И Екатерина поет песенку - «У женщины каждый мужчина второй». И «второй», по-моему, очень точно для России, ведь мы всегда ищем что-то второе внутри - вторую жизнь. Тот человек, что получает эту вторую жизнь, - становится другим.

Я даже вижу актеров некоторыми действующими лицами пьесы. У меня есть «Исполнительный лист» - и там «Чурикова исполняет роль Екатерины». «Караченцов исполнен чести и достоинства».

«Желание исполнено Певцовым». Пьеса напечатана в шестом томе моего собрания сочинений, который назван «5+». Там по книге разбросаны стихи из этой пьесы, в которой отсылки к этим стихам, и получается, что пьеса - это как бы вся книга, она замешана со «Вторым». Книга выходит случайно к юбилею.

У нас слишком любят праздновать юбилеи. Я не из этого числа. Знаю, что  Пастернак при любви к праздникам никогда не справлял дней рождения - считал, что это день траура. И я с 15 лет не отмечал ни разу из солидарности с Пастернаком. Всегда старался куда-нибудь уехать.

Впервые вот праздную день рождения на людях - решил попробовать, как это. Зал Чайковского - это не «Лужники», конечно, но интима, вероятно, тоже не получится. Но близких людей надеюсь и счастлив буду увидеть.

Не очень хочется и повторять бурный размах поэзии 60-х. Тогда на всем этом была замешана политика, идея свободы. Сейчас приходит именно поэзия. Я вижу это по полным залам на поэтических вечерах и раскупаемым поэтическим книгам. Все, кто любит поэзию в чистоте, приходят к ней. Конечно, у нас поэзия еще осталась, и она наше главное национальное искусство, по-моему. Если витамин поэзии пропадет, то и России не будет. А в Европе она лишь одно из искусств - интеллектуальное.

Здесь, в России, все-таки жизнь отдаешь за стихи.

Записала Катя ВАРКАН

 

ВТОРОЙ

Фрагменты видеодрама

Музыкальная смута в двух частях

с прологами и эпилогами

 

 

ВСТУПЛЕНИЕ

 

Я - русская смута.

Я - пьяная баба.

Российская муза,

я клеюсь у паба.

 

Российская мать - не немецкая «муттер».

Без мата нам муторно.

Мы - дети Малевича и Малюты.

Плюс плохо с валютой.

 

Бог занят. Мобильники не прозваниваются.

Жизнь - самоубийство.

Народному сердцу милы самозванцы -

хоть чем-то забыться!

 

Мы страшно устали от нищего Рая,

хохмя, озоруя,

мы знаем - есть где-то Россия вторая,

мы ищем Вторую.

 

На вернисажах одни гениталии.

Российская смута,

спасибо тебе: твой прикол гениальный

не стал русским бунтом!

 

Ищу самородков среди отморозков.

Мне мил почему-то

предшественник Мусоргского Максимовский -

продукт русской смуты.

 

Влечешь почему ты, российская смута?

-         А вот потому-то…

 

ПОЭТ: Русь, куда несешься? Дай ответ!

-         В Интернет.

 

- Ты куда ведешь нас, Интернет?

- В эпоху двух Елизавет.

 

ПРОЛОГ

 

Странная мастерская состоит из двух залов. В первом зале бесы играют в компьютерные игры. Экраны дисплеев, на которых возникают слова. Вечность - это слово. Слова умирают и возрождаются. Они беременны жизнью, как стручки гороха. В них, как в гробы, помещаются люди и отплывают в вечность. Возникает слово АКТЕР - АКТЕР - АКТЕРАКТЕРАКТЕРАКТ - ТЕРАКТ. На других экранах проступает ПИТЕР - ПИТЕР  ПИТЕРПИ - ТЕРПИ,

МАТЬ - МАТЬ - ТЬМАТЬМАТЬМА,

ШАЛАНДЫ - ЛАНДЫША,

О, ПАЖ Љ Ж..,

МОБЕЛЬ - МОБЕЛЬ – БЕЛЬМОБЕЛЬМО…

Но опять настойчиво повторяется ТЕАТР, ТЕАТР, АКТЕРАКТЕРАКТЕРАКТ

Появляется Магер-шелал-хаш-баз. Он не лишен харизмы, лицо порочное вне возраста, ноги обуты в зеленые сапоги с золотыми шпорами. С ним рядом красный кот по имени Фальконе.

Во втором зале игра на тесты вроде «Миллионера». На дисплее - тесты. Идет инТЕРАКТивный опрос.

I. Кто такая Екатерина II?

а) любительница русского тарана

c) путешественница к Бахчисараю

b) немка, образец морали

d) подружка жеребца Самурая

 

 (подсказка зала): Жизнь показала… В письмах Вольтеру исправляла

нравы. Это Фурцева эпохи крепостного права.

ФАЛЬКОНЕ (обиженно обращаясь к залу): А Агузарова? Песенка

про кота? С группой «Браво»?

 

II. Кто такой Николай II-й?

a) национальный герой

c) кровавый

b) еврей (1/32 крови своей)

d) святой

(подсказка зала): Горстка пыльных костей… Потерянная лобная

кость. Горбачев, сам оставивший свой Пост.

 

III. Что для вас эта Елизавета?

a) дочь Елизаветы

c) мне по барабану

b) б… полусвета

d) княжна Тараканова

(подсказка зала): Лизавета, жертва Раскольникова. Ах, голенькая… Не отключайте света! Авантюристка Анастасия - престолонаследница России ХХI века.

 

IV. Чем будет ваша жизнь вторая?

a) жертвою ада или рая

c) звуком саундтрека

b) ромашкой в горах Алтая

d) композитором XVII века

 

Внезапно экран мигает и гаснет. БЕС: Шеф, ток отключили! МАГЕР-ШЕЛАЛ-ХАШ-БАЗ: Выверните кота наизнанку!

Бесы ловят Фальконе, выворачивают. Кот вопит.

Появляется ТОК. Ток-шоу продолжается. Show must go on! Шоу - угон. Ноги - уош. Магдалина моет ноги. Пейте шампанское Moet!

 

V. Что сейчас значит Магер-шелал-хаш-баз?

a) шлягер

c) хамас

b) ерушаламовский фантомас

d) КамАЗ

 

ИГРОЧИШКА: Пять минут на размышление. Что означают инициалы МСХВ? МС значит по римскому летоисчислению 1100 год от ХВ, от «Христос воскресе», то есть год, когда крестоносцы разграбили Иерусалим и Константинополь. Опять же год «Слова о полку Игореве» и набегов Чингисхана на Русь. Тут что-то есть.

(подсказка из зала): Инфернальный ловелас– Шахер-махер– Миллион раз… Не засоряйте унитаз! Баш на баш…

Игрочишка не угадывает и проваливается в тартарары под смех бесов. Он летит по желудочному тракту времени. Как просвет лифта, мелькают века ХХ, XIX, XVIII.

 

МАГЕР-ШЕЛАЛ-ХАШ-БАЗ: Ну послушай, Фальконе, почему Он уже второе тысячелетие не выходит на контакт со мной? Что я ни делал, как ни провоцировал его, все тщетно. Был ассирийским царем, пролил реки крови, горе и мрак, был Наполеоном, Сталиным был; устроил ГУЛАГи, опять миллионы убитых - Ему все нипочем. Попытаюсь разбудить Его терактами. Свел погоду с ума. Все тщетно. Он меня не замечает. А ведь я не простой дьяволишка какой-нибудь. Я Второй, Его тень, карающая длань Божья, альтернатива, так сказать, что ж делать, мой Фальконе?

<–>

Колыбельная Фальконе

 

Баю-бай, баю-бай,

продавай и покупай.

Спит Россия, как Самсон,

видит сон:

к Богу в рай или в Дюбай?

Лодочку не колебай.

Спят министр и разгильдяй.

Спит собака. Клоп куснул.

И уснул.

У хирурга на столе

спит царевна в хрустале.

Баю-бай, баю-бай,

только ты не погибай.

В сновидении порой

жизнь нам кажется второй.

Все простишь

и все проспишь,

тебе бок прогрызла мышь,

в телепузиков играй -

музыку не продавай!

Баю-бай, баю-бай.

Баю-бай, баю-бай.

Бай ю бай. Бай ю бай.

Buy you buy–

<–>

 

Романс

 

Я не прячу голову вроде страуса.

Идут страшные времена,

не отвержи меня во время старости,

не отвержи меня!

Не отвержи моей молодой страсти.

Дух мой крепче кремня.

Прости измены, презренье к стадности,

не отвержи меня!

Прости мне вольности в Пажеском корпусе.

Среди Судного дня

не отвержи души моей грешной, Господи!

Не отвержи меня!

 

 

 

Олег ХЛЕБНИКОВ

ИХ БЫЛО ЧЕТВЕРО, НО ИСКАЛИ ВТОРОГО

 

Когда поэта ругают, его читают. Когда к нему привыкают и перестают ругать, он от этого не становится хуже, но почему-то интересуются им меньше. Это несправедливо. Поэтому я пишу сегодня не юбилейно-хвалебную статью о Вознесенском (которая не прибавила бы ему читателей), а просто пою вульгарный панегирик, который многих возмутит и авось заставит прочитать его недавно вышедшее собрание сочинений...

...В семидесятые я (кстати, вас там тоже видели) искал его книжки у фарцовщиков на Кузнецком мосту наряду с такими же дефицитными томиками Мандельштама и Ахматовой. И какой же радостью было наконец спрятать под полу его «Тень звука» или «Взгляд», а потом, уже в метро, открыть и прочитать:

Свисаю с вагонной площадки,

прощайте,

прощай, мое лето,

пора мне,

на даче стучат топорами,

мой дом забивают дощатый,

прощайте…

 

Что поражало (да и поражает) в этих стихах? Прежде всего - естественность того, что все это говорится стихами, даже не говорится - выдыхается, а еще почему-то и поезд видно, и осень... И как будто ты уже сам на той вагонной площадке, и печаль твоя, извините, светла

А несколькими строфами ниже:

 

… мы - люди,

мы тоже порожни,

уходим мы,

так уж положено,

из стен,

матерей и из женщин,

и этот порядок извечен...

 

Откровенно и даже смело по тем временам? Безусловно. Но дело не в этом. Вся «смелость» держится здесь на музыке сдержанной боли Њ лейтмотиве русской поэзии. А главная тема этой музыки Њ болевое осознание конечности жизни – проходит через все стихотворение («Осень в Сигулде»). Не случайно именно в нем появляются такие строчки:

«Андрей Вознесенский» - будет,

побыть бы не словом,

не бульдиком,

еще на щеке твоей душной -

«Андрюшкой»…

 

В общем, «Осень в Сигулде» - это «Памятник» Вознесенского. И тоже - нерукотворный.

Ну вот, я увлекся одним стихотворением, а Андрей Андреич написал стихов на много томов. Только что вышел шестой, вернее - 5+. Так он сам его обозначил и,  возможно, поставил сам себе оценку? Что ж, как говорил мой случайный сосед по электричке, «скромничаешь, скромничаешь, а жизнь-то проходит…»

Неожиданно в этом томе органичное сочетание новых и старых стихотворений и поэм Вознесенского.

Что касается новых стихов, буквально потрясает их количество. Кажется, столько сейчас не пишет никто - не только из его ровесников, но и из племени молодых и не знакомых с вкусовыми ограничениями.

Что касается старых текстов, удивительно, почему Вознесенский не включил многие из них в свой пятитомник. Неужели посчитал недостойным такое, например, стихотворение:

 

Можно и не быть поэтом,

но нельзя терпеть, пойми,

как кричит полоска света,

прищемленная дверьми!

 

Мне вообще кажется, что такие вот классические стихотворения-четверостишия  (см. на нашем сайте, ред.)один из самых «удающихся» поэту Вознесенскому жанров (и, кстати, действительно, то, что он пишет, делится на жанры – только вот названия этим жанрам придумать непросто). Они всегда самодостаточны - дописывать не надо:

 

Нам, продавшим в себе человека,

не помогут ни травка, ни бром.

Мы болеем Серебряным веком,

как Иуда балдел серебром.

 

Не удержусь, напомню еще одно, классическое:

 

- Мама, кто там вверху

голенастенький,

руки в стороны и парит?

- Знать, инструктор лечебной

гимнастики.

Мир не в силах за ним

повторить.

 

Конечно, здесь есть снижение пастернаковского «Слишком многим руки для объятья / Ты раскинешь по краям креста…», но снижение, обусловленное иным, «новейшим» временем и говорящее об этом времени.

Кстати, из того, что я уже процитировал, только в последних строчках присутствует, да и то «утопленная», метафора. Как видите, и без метафор Вознесенский вполне может обходиться. Между тем многие упрекают его в исключительной холодной изобразительности в ущерб чувствам, даже называют его поэзию аберрацией зрения. Уверен, это заблуждение. Просто есть у Андрея Андреича стихи иронические и стихи, предвосхитившие и спародировавшие современное клиповое сознание. Они - особый жанр, который и надо судить по законам этого жанра:

 

РаДИОРынок беременен Диором,

МаЯКОВский беременен Яковом

(именем первородства),

ноВОРусские беременны

воровством.

Изумляя кардиологов,

мчится черный «ситроен»,

как футляр аккордеона.

В нем скрывается Карден…

 

Тем же, кто этих законов не желает понимать, - вот, пожалуйста, эпиграмма. «Классицисту» называется:

 

Всегда с лицом пирамидона

глядите тухло-глубоко.

У Рафаэлевой Мадонны

от вас свернется молоко.

 

Вознесенский вслед за своим тезкой Синявским мог бы повторить, что у него с советской властью были разногласия эстетические. Но именно этих разногласий власть не прощает: ах, с ней даже не хотят говорить на ее родном суконном языке! Возмутительно! Думаю, в этом и была главная причина, почему на знаменитой кремлевской проработке творческой интеллигенции Хрущев топал ногами именно на него, Вознесенского.

Да и «исправлялся» тот потом, написав поэму о Ленине «Лонжюмо», как-то неправильно, сплошные метафоры, а где настоящее чувство?

По гаснущим рельсам бежит

паровозик,

как будто сдвигают застежку

на молнии… И т.п.

 

Потом Вознесенскому дозволили быть. В жвачно-вегетарианские брежневские времена один такой театр, как «Таганка», и один такой «авангардист», как Вознесенский, были даже нужны. Чтоб иностранным послам показывать и за границей демонстрировать советскую демократию и нерушимость прав человека в СССР. Поэтому сближение Вознесенского с «Таганкой» совсем не случайно. И дело не только в «Антимирах» и других, как сказали бы сейчас, проектах. Просто «встретились два одиночества», по крайней мере эстетических.

От этого же эстетического одиночества («Пошли мне, Господь, второго,/ чтоб вытянул петь со мной».) - отчетливое желание Вознесенского обосновать и утвердить свою школу.

Кого только он в нее не принимал! Петр Вегин, Александр Ткаченко, Алексей Прийма, Алексей Парщиков… Дошло аж до К. Кедрова. Увы, учителя в этой школе никто не превзошел и, значит, «второй» не появился.

Тогда Андрей Андреич переосмыслил - в христианских координатах - значение этого «второго» и, кажется, решил, что и слава Создателю, коль не появился. Во всяком случае, он написал, свою вторую поэму-рок-оперу, отрывки из либретто которой мы сегодня публикуем, в том числе и об этом.

Ну а первая и единственная понастоящему удавшаяся советская рок-опера - «Юнона и Авось» - тоже, как известно, его (хотя и соавторы этого суперхита - Алексей Рыбников и Марк Захаров - дай бог каждому!)

В общем, Вознесенскому повезло (как, с точки зрения булгаковского персонажа из «Мастера…», Пушкину?): и во время он попал самое поэтическое: шестидесятые-детсадные - и если не эстетически, то хотя бы физически был в нем не один («Нас много, нас, может быть, четверо–»), - и «Таганку» с Любимовым встретил, и «Ленком» с Захаровым, ну и, наверно, главное Љ Пастернак его благословил еще мальчишкой.

Но давайте разберемся. Хотя шестидесятые во многом «сделали» Вознесенского, он ведь тоже во многом «сделал» такие шестидесятые. И кому повезло больше от встречи: «Таганке» или ему, ему или «Ленкому» - тоже вопрос.

Что же касается подаренной в отрочестве дружбы с Пастернаком… Этот долг Андрей Андреич, по-моему, старается отдать всю жизнь. Не только пытаясь создать «школу», но и принимая у себя в Переделкине, выслушивая и даже благословляя совсем порой неумелых стихотворцев.

… А в разгар перестройки Андрея Андреича посетила такая простая мысль: вот они-то с Евтушенко и Ахмадулиной в свое время получили возможность покорять Запад, а нынешние молодые - увы, в то же время перестройка уже открыла границы… И он поспособствовал поездке в Данию первой советской делегации, где наряду с мэтрами (кроме него были Ахмадулина и Битов) присутствовали тогдашние «молодые» - Иван Жданов, Марина Кудимова, Алексей Парщиков и, что называется, ваш покорный слуга. Всем нам в Дании издали книжки - первые на нерусском языке, все выступления - в театрах и университетах - вел глава делегации Вознесенский.

Так что спасибо, Андрей Андреич!

Да, именно там, в Дании, я увидел собственными глазами, как Вознесенский покоряет Европу.

После выступления удивительно темпераментного бурундийского ансамбля африканской песни и пляски  на сцену вышел наш поэт. Весь в белом пиджаке с кровавым подбоем, он воздел руки горе и почти так же громко, как били в там-тамы милые бурундийцы, прокричал: «Я - Гойя!». Датская королева тут же захлопала - то ли потому что знала Гойю с хорошей стороны, то ли была поражена неожиданным темпераментом посланца загадочной северной страны, где по улицам по колено в снегу ходят белые медведи, а за белый пиджак еще недавно могли отправить в страшную Сибирь.

В общем, у Андрея Андреича случился на родине Гамлета очередной полный успех.

...Хотя я не причисляю себя к школе Вознесенского (как, впрочем, и ни к каким «измам»), сегодня, в юбилейный день рождения поэта, хочется закончить эти заметки поздравлением на его языке:

 

АВе, Андрей Вознесенский!

Арифметика бестолкова:

вас было четверо,

как известно,

находили третьего,

но искали второго.

 

 

P.S. Прошу считать мои юбилейные заметки официальным заявлением в Нобелевский комитет, который ввиду своей огорчительной заполитизированности несправедливо обходит вниманием бесспорного кандидата в лауреаты.

 

Видеома А. Вознесенского

Прощание с ХХ веком. Отбегался

 

А. Вознесенский. Я люблю Нью-Йорк

 

 Оглавление раздела  Главная страница