Андрей Вознесенский:
Хочу еще дополучить от жизни
Культовому поэту исполняется 70 лет
Помнится, в душном августе 1968 года мы,
вчерашние десятиклассники, сидели в одной из московских многотиражек и,
раскачиваясь на стульях, читали наизусть, с завывом любимые стихи:
"Монолог Мерилин Монро", "Плач по двум нерожденным поэмам",
"Лобную балладу"... У каждого был свой Вознесенский.
Страна была влюблена и напугана новой популяцией
поэтов - задиристых, взрывоопасных, обоюдоострых как лезвие... Среди них - один
в свитерке, воспетом им не в одном стихотворении, с лицом, сведенным к губам, с
суверенной челочкой торчком... Впрочем, челочки носили все наши поэтические
кумиры... "Сама судьба совала его в среду недовольных", - обмолвился
Вигель о Пушкине. Формула ехидного Филип Филиппыча применима была ко всей
русской поэзии, будь то Тредиаковский, Гумилев, Цветаева... Не обошла стороной
она и плеяду поэтов-шестидесятников. В том же 1968 году Вознесенский направляет
в "Литгазету" письмо протеста против ввода советских танков в
Чехословакию. Еще одно письмо его - в защиту Солженицына - осудили на
секретариате Союза писателей. До этого - трибунное препирание с Хрущевым. Потом
- участие в крамольном (а по нынешнему прочтению - донельзя невинном!)
альманахе "Метрополь"...
Андрей Вознесенский - знаковая фигура в поэзии
России. Он появился в с в о е время и шел в ногу со с в о и м временем, пытаясь
то и дело на полшага его обгонять. В России, как не раз замечено, обгон на
столбовой дороге, как и на проселочной, всегда идет слева. Искусство испокон
веку нуждалось в раздражителях, которые стимулируют его - искусства! -
развитие. Вознесенский стал таким раздражителем. Его уничижительно приписывали
в ученики к Кирсанову, противопоставляли "тихой" (читай - настоящей!)
поэзии. Это противопоставление происходит и сейчас. А между тем его умение
"взрывать" слово, сдирать с него внешнюю апельсиновую кожуру - так,
чтобы сок брызгал в лицо и покалывал кожу, - этим умением в нашей поэзии
обладали единицы: "Леса мои сбросили кроны, /пусты они и грустны,/ как
ящики с аккордеона, /а музыку унесли." И спектакль "Антимиры" на
Таганке выдержал 600 представлений, а "Юнона" и "Авось"
поставила рекорд среди отечественных мюзиклов. Зал восторженно принимал
обжигающее хулиганство Высоцкого и Золотухина в "антимирском"
спектакле: в пародии из поэмы "Оза" на "Черного ворона"
Эдгара По благолепный Золотухин читал:"Уничтожив олигархов, /ты настроишь
агрегатов,/ демократией заменишь/ короля и холуя..." Высоцкий перехватывал
диалог: "Он сказал:"А на..." (зал замирал) "А на
фюга?" - вопрошал Высоцкий. Кстати, поэма появилась в середине
шестидесятых в журнале... "Молодая гвардия", ныне потерявшем свою
литературную кредитоспособность и спорадически загнивающем до самого
оглавления. В памяти читателей журнал остался не нынешними стихами типа
"кубыть-мабуть-ядрена штукатурка...", а несколькими чудодейственными
для нашей литературы акциями, в том числе и публикацией поэмы Вознесенского...
Поэзия всегда донельзя космополитична и
исключительно национальна. В этом исключающем единстве - ее существо. Поэты,
как говорил герой пьесы Шоу, говорят сами с собой, а мир подслушивает этот
разговор. В России этот разговор подслушивали и те, кто на поэтах (точнее - на
борьбе с ними) делал карьеру. Для них Вознесенский был "хлебной
темой". Нынешние молодые "прогрессисты" в литературе перехватили
"хлебную" эстафету. У нового поколения поэтов принято обвинять шестидесятников-эстрадников
в конформизме: "Уберите Ленина с денег...", "Лонжюмо"
Вознесенского, "Казанский университет" Евтушенко, "Двести десять
шагов" Рождественского... В России, как не раз замечено, чтобы повернуть
направо, надо скомандовать:"Левое плечо вперед!" Однажды автор этих строк
спросил ныне покойного Юрия Марковича Нагибина, отчего они, шестидесятники, так
упрямо требовали возвращения к "ленинским нормам" жизни? "Мы
верили, что там была правда", - последовал ответ. Русскому нельзя без
правды и ее носителя. Если хотите, Ленин был для многих шестидесятников
(атеистов в большинстве своем) истиной в последней инстанции, точкой отсчета на
шкале бытийного существования и правдоискательства. Поэтому и стихи о Ленине у
них (не все, конечно) такие искренние и истинные, попросту говоря, неврущие. С
тем же феноменом мы имеем дело, читая блестящие лирические отступления из
советской-рассоветской поэмы Маяковского "Хорошо!" (помните:"Но
землю, с которой вдвоем голодал, нельзя никогда забыть"?); пришитые
суровыми нитками к своему времени, да еще зубами по стежку оды Горация и
Вергилия во славу Августа, "монархические" стихи Пушкина,
недописанные строки красноармейских мальчиков-поэтов, погибших на фронтах
Отечественной ("И задохнувшись Интернационалом, упасть ничком на высохшие
травы...") - все они принадлежат Поэзии. "Лонжюмо" Вознесенского
остается сильнейшей поэмой в гражданской лирике России, своего рода эталоном
стихового патриотизма: "Россия, я - твой капиллярный сосудик, мне больно
когда, тебе больно, Россия".
Его "депо метафор" - продолжение лучших
традиций Маяковского, Пастернака, Есенина, Олеши, Катаева. Они визуальны и
неожиданны:"По гаснущим рельсам бежит паровозик, как будто сдвигают
застежку на молнии"; "Купола горят глазуньями на распахнутых
снегах"... Кстати, о поэме "Мастера", из которой последний
пример. Ее сравнивали с поэмой Кедрина на ту же тему (не в пользу
Вознесенского, конечно). Минули годы - и обе поэмы равновелико сосуществуют в
нашей литературе, показывая ее необъятность и талантливость ее творцов.
За что бы ни брался Вознесенский, он делал это
одержимо и талантливо, будь то изопы (изобразительная поэзия), инсталляции,
витражи, плакаты... Его песни разительно отличались от рифмованных поделок
стихотворцев-песенников. "Танец на барабане" или "Миллион
роз" растворяли в музыке поэтическое вещество. В песнях из спектакля на
Таганке "Антимиры" или из "Юноны" и "Авось"
работало Слово - то самое, что было в начале... Новые времена - новые песни,
новые кумиры. Пришли новые пареньки в свитерках с новыми стихами. Вместо
знаковых челочек - пятичасовые щетины. А энергетика "трубадура
турбогенераторов" по-прежнему неиссякаема. В конце концов 70 лет -
отрочество нашей зрелости.
Александр Щуплов
На поэзию нет голода, но есть аппетит
Накануне юбилея мы встретились с Андреем ВОЗНЕСЕНСКИМ и задали ему несколько вопросов.
- Андрей Андреевич, что происходит в России с поэзией?
- Наша поэзия жива и, слава Богу, живет! Происходят те же процессы, что шли и раньше. Много молодых, правда, сейчас накапливаются силы, и больше читают, чем пишут.
- Изменился ли статус поэзии в сегодняшней России?
- А какой у нее был статус?
- "Поэт в России больше, чем поэт!", чтение стихов у памятника Маяковскому, полные Лужники, вечера в Политехническом...
- Не думаю, что Лужники сейчас необходимы. Сейчас поэзия изменилась - стала более интимной. Хочется видеть глаза слушателей. 14 мая я выступаю в зале Чайковского в Москве, там собирается полторы тысячи народа. Это мой любимый зал. Там немного народу, и в то же время достаточно, чтобы тебя слышали люди. Что касается статуса поэзии, то сейчас он стал нормальным: кто любит поэзию, тот ее читает. Сейчас нет голода на поэзию, но есть аппетит. Сегодня интересуются чистой поэзий, и она должна быть чистой - от политики в том числе...
- Чем встречаете юбилей?
- Только что вышел шестой том моего собрания сочинений в "ВАГРИУСе". Было задумано пять томов, но в пять не поместилось все, что я написал, и вышел том "пять с плюсом". И еще будет, наверное, седьмой том. Так что я много пишу. Все в порядке.
- Год назад Марк Захаров упоминал о новом проекте, как бы продолжающем традицию рок-оперы "Юнона" и "Авось". Как обстоят с ним дела?
- Я написал пьесу и еще в прошлом году отдал ее Захарову. Сейчас Рыбников делает музыку - и премьера музыкальных номеров будет в зале Чайковского на моем вечере.
- Многие ваши стихи, посвященные женщине,
поражают своим хрустальным звучанием и образностью:
Она, как озеро, лежала,
стояли очи, как вода,
и не ему принадлежала,
как просека или звезда...
- Сейчас многие женщины пошли в политику. Как полагает поэт Андрей Вознесенский, это хорошо?
- Главное, чтобы женщине было хорошо. Если она идет в политику, значит, ей там хорошо.
- Все ли вы получили от жизни?
- Нет, конечно. Я думаю дополучить еще...
|
Опубликовано в "Российской газете" от 8
мая 2003 г., No 86 (3200). |
http://www.rg.ru/Anons/arc_2003/0508/9.shtm