Андрей Вознесенский: В КОСМОСкве идет схватка цивилизации с культурой

Когда в очередной раз начали активно перестраивать центр города и сносить огромные гостиницы середины прошлого века, свое мнение по этому поводу на страницах «КП» высказали чиновники и архитекторы, сторонники реконструкции и ее противники... А сегодня мы решили предоставить слово поэту Андрею Вознесенскому.

- Не будем говорить о Москве. Давайте говорить о КОСМОСКВЕ. Здесь у нас на глазах идет борьба хаоса с космосом, цивилизации с культурой, дизайна с архитектурой, хай-тека с классикой. И все это влияет на нас. Все в движении, в процессе. Страшные дома стоят рядом с прекрасными - все как в жизни. Вот на Лубянке построили новый универмаг «Наутилус». Пошлое здание! Жуткое, совершенно бесформенное. Но там интерьеры - войдешь, ахнешь! Прекрасно все сделано нашими дизайнерами, к нам с Запада учиться этому приезжают. Так что в Москве нельзя так однозначно говорить: это плохо, а это хорошо.

- Андрей Андреевич, и все-таки, у Москвы есть свое лицо? И было ли оно вообще?

- Лицо Москвы как раз в том, что она очень разная. Не строилась, как Петербург, по чертежам, по линейке. Чтобы увидеть это лицо - побродите по Замоскворечью. Очень люблю. Это моя Москва. Эти кривые улочки, кривой космос Москвы. Третьяковка, Ордынка, купеческие особнячки. Построенные для людей, соразмерные нам, живые. Вот настоящая Москва, все остальное есть в других городах. Сердечная такая Москва. А вообще, если говорить о лице больших городов, то тут могут быть парадоксальные вещи. В Париже все дома по отдельности неинтересны, нет шедевров. Зато ансамбль города удивительный. Москва тем и хороша, что в ней едины противоречия. Например, стоит старый дом-шедевр Ильи Уткина, а напротив - стеклянное современное здание архитекторов Савинова и Лабазова. И они гармонируют в своей разности. Москва еще и огромный город, у нее просто не может быть одного лица, у центра - да, у города - нет. У Москвы есть узнаваемые лица, как планеты. Тут Тверской бульвар. Там сталинские высотки. Кремль. Дом Мельникова. Их немного, но они и делают Москву.

Один из новых, но уже легендарных памятников Москвы. Все-таки надо, чтобы скульпторы свое творение заранее рассматривали со всех ракурсов, прежде чем радовать нас, горожан...

Бове знал, что Манеж сгорит

- Вам не жалко, что из этого немногого сейчас выдергивают остатки?

- Да, Москва за последнее время потеряла очень многое. Манеж, например. У меня есть об этом поэма. Но я забыл написать там самое главное. Бове, когда украшал декором Манеж, на венчике сделал барельеф - пожарную каску. Он предвидел пожар Манежа. Все сгорело, а венчик остался.

- Но Манеж восстановят.

- Таким, как был, - уже нет. Кто возродит эти удивительные деревянные перекрытия, которые дышали?

- У американцев есть традиция, они не реставрируют архивные документы. Может, и Манеж оставить таким, как есть сейчас. Законсервировать, и все. Он даже сгоревший строен и красив.

- Все равно надо восстанавливать.

- Вы бы что еще в Москве восстановили из снесенного?

- Сухареву башню. У меня о ней тоже есть поэма. Поразительное было сооружение. Поэма была об исчезнувшей Москве. Я считаю, что архитектура остается в стихах.

Тот самый «татуированный...» на Тишинской площади.

Знаки должны возвращаться

- Андрей Андреевич, все-таки это будет уже не то. Вот храм Христа Спасителя восстановили, но сколько лет еще должно пройти, чтобы он стал намоленным храмом.

- Знаки должны возвращаться. Если они были, их надо восстанавливать. Хотя храм вряд ли будет намоленным, он ведь по-другому строился, всем народом. Неуклюжее здание было, но намоленность придавала ему шарм. Плохо не то, что восстанавливают, а то, что сносят и строят заново. Вот «Москву» теперь не возродить, что бы ни говорили о восстановлении по чертежам Щусева. Там, например, был удивительный зал ресторана с потрясающими зелеными колоннами. Как их вернуть? Такого малахита не найдешь нигде. «Военторг» зря убили. Это же он снаружи, может быть, и не самое красивое здание, но есть такой термин - интерьерное здание. Великолепные интерьеры были там. Ну сделают фасад, а душу? Варварство. Нельзя сделать ремейк, все разрушить, заново поставить и сказать: вот вам Москва! Хотя тех, кто делает ремейки, можно понять, ими движет коммерция. Понять, но не оправдать.

- Вас не пугает, что сейчас пробивают закон о передаче некоторых памятников архитектуры в частные руки?

- Нет, не пугает. Надо просто, чтобы заставили владельцев возродить эти особняки такими, какими они были при рождении. У нас же все особняки выжили, потому что отданы посольствам. Круглый дом Мельникова надо сохранить. Вот чудо, он создал Вселенную, там все вращается вслед за Солнцем. Он говорил, что этим домом он поборол смерть свою! И пусть такие дома живут. Лучше разве, если все это разрушится от нищеты?

- И новомодные стеклянные дома типа «Наутилуса» не пугают?

- Я уже говорил, что не надо однозначно смотреть на Москву. Здесь должен сплавляться дизайн и архитектура. Это нормально. Только тактично это все должно быть. Вы знаете, что знаменитый конструктивист Корбюзье предлагал перестроить Москву. Но ему сказали: пожалуйста, только где-нибудь в сторонке. Как парижский очень современный район Дефанс с его какой-то супертехнической архитектурой - стекло, металл, башни зеркальныеѕ Но в стороне от центра, как остров. Чтобы не мешало старому Парижу. Пусть молодые пробуют силы. Москва большая, ей нужен дизайн. Недавно, кстати, отмечалось двадцатилетие «Бумажной архитектуры». Тогда, два десятка лет назад, молодые архитекторы сделали выставку из бумажных макетов, бумажных идей - какой они хотели бы видеть Москву. Тогда это были мечты. А сейчас эти «бумажные архитекторы» - Уткин, Бродский, Квехели, Белов - ведущие архитекторы Москвы. То, что пугало новым, стало настоящим. Так что не только рукописи не горят.

Не знаем, как украсит город 650-метровая супербашня «Россия», но то, что она забьет Кремль и даже Ивана Великого, - это точно.

Торчать ли дизайну посреди города?

- Вот построят Сити с его супернебоскребом «Россия», и будет этот, кажется, шестисотметровый, дизайн торчать посреди города.

- Да, с небоскребами Москве тяжело. Не ее это. Сталин уже поднял силуэт своими замечательными высотками. Над ними в свое время тоже смеялись. Просто не понимали, какая это сильная архитектура. Говорили, украшательство. А это мощь. Храмовидные. Мне очень нравится высотка на Котельнической. И университет. Нельзя говорить «сталинская архитектура». Это просто сильная архитектура, стиль, это должно остаться.

- В Питере при царе не строили дома выше Зимнего дворца.

- Это пригодилось бы и в Москве, может быть. Но как не изменять город? Если бы не третье кольцо, например, Москва бы встала и захлебнулась машинами. Я такое видел в Риме. Пробка. Трафик. Москва - третий Рим. А кольцо это RING, понимаете, ринг, схватка, битва, кто-то должен уступить. Третий Рим - третий Ring. Нокаут! Город получает нокаут.

- И значит, все сносить и расчищать в угоду машинам?

- Не все, конечно. Но придется чем-то жертвовать.

В Москве нет нормальных памятников

- Чего еще не хватает Москве?

- Памятников в Москве, по-моему, хороших нет. Ни одного. Это нам не повезло. Есть группа каменных людей. Гляньте на Тимирязева - к нему мальчишки бегают смотреть, что там у великого ученого ниже пояса торчит. Или барельеф, посвященный метростроевцамѕ Но один памятник есть хороший. На Тишинской площади. Правда, таксисты его называют «мужской татуированный символ». Но это не важно, если его пародируют, смеются над ним, то это признак силы. Сильная вещь!

- Я знаю этот монумент, башня из букв Георгиевского трактата о дружбе между Грузией и Россией. Вы ведь его создавали вместе с Зурабом Церетели?

- Да, я имел к нему отношение. Артур Миллер, Пьер Карден в восторге были от мощи этого памятника.

- А вы кому бы памятник поставили?

- Я не понимаю, почему до сих пор нет памятника Пастернаку в Москве, Цветаевой. Пастернак - сфинкс. У него лицо сфинкса. Я бы сделал пирамиду и сфинкса - Пастернака. Мистическая личность, мистический поэт. Такая же космическая загадка, как сфинкс. Когда открывали памятник Окуджаве на Арбате, я говорил с Лужковым о памятнике Пастернаку. Он сказал: давайте сделаем. И всеѕ

- Как вы думаете, почему так спокойно москвичи смотрят на снос той же «Москвы», ни демонстраций, ни споров. А ведь уже осталось пустое место.

- Москвичей мало, они растворились в приезжих, как растворяется и их город в европейской современной архитектуре и дизайне. И потом, КОСМОСКВА огромна, мы не можем удержать ее в себе всю, мы защищаем только то, до чего можем дотянуться. Свой дом, свой двор, свое Замоскворечье.

Самое «странное» здание арбатских переулков.

ДОСЬЕ «КП»
ДОМ МЕЛЬНИКОВА (Кривоарбатский пер., д. 10)
Дом, который для своей семьи выстроил в 1929 году архитектор Константин Мельников, в духе конструктивизма. Одна из самых оригинальных жилых построек в Москве - он круглый. Это два врезанных друг в друга бетонных цилиндра, а стены прорезаны двумястами шестиугольными окнами. Интерьер включает ряд рационально и выразительно развернутых помещений на трех уровнях: самыми крупными (по 50 квадратных метров) являются гостиная, одна из стен которой полностью остеклена и раскрыта в прилегающий небольшой садик, и получившая более замкнутый характер мастерская в объеме заднего цилиндра, освещенная 36 небольшими окнами, дающими сложно направленный рассеянный свет.

В Москве много мест, где от шедевра архитектуры осталось только название. Вот и на Сухаревской площади этой башни давно нет.

ДОСЬЕ «КП»
СУХАРЕВА БАШНЯ (была на нынешней Сухаревской площади)
Крупнейшая светская постройка Москвы в XVII веке. Строили ее по инициативе Петра I (архитектор М. Чоглоков) в 1692 - 1695 гг. близ Стрелецкой слободы полка Л. Сухарева (отсюда название). В нижней части башни были ворота и караульни, над которыми находились палаты, окруженные открытой галереей.

В 1698 - 1701 гг. над палатами надстроили еще этаж и четырехъярусную башню с часами. В палатах башни была созданная Петром I Школа математических и навигацких наук.

В 1934 году красавицу разобрали - мешала движению.



Мы продолжаем разговор о том, какой становится Москва, надо ли спасать или все-таки резво перестраивать. Ваше мнение о том, что рассказал Андрей Вознесенский, и об «обновлении» столицы ждем по электронной почте: e-mail: diatlov@kp.ru или по почте: «Комсомольская правда», ул. «Правды», 24, Москва, 125993. На конверте поставьте пароль: «Моя Москва».

Андрей ДЯТЛОВ Фото Евгения УСПЕНСКОГО.

13 сентября 2004  г.