Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ

ШАР АДА

Декабрь – дебаркадер.

Толпятся, ожидая отправки пассажиры – персонажи ушедшего переломного года – деревья, фигуры, собаки – события и герои моей последней книги, ангелы, алкаши, бабуся-врунишка из передачи “Дачники”, объявившая, что и я бывал в гостях у журналиста Луи. Исправляя неряшливость телеавторов, повторю, что я не только никогда не был у него на даче, но и даже не был с ним знаком... А рядом сутулится другой Луи – великий Луи Арагон, крупнейшая фигура прошлого века…

Наш бардак кодируется в строфы.

Кабарда инстинкта переходят в кардан разума.

С Пьером Карденом я виделся 1 декабря этого года. Я приехал к нему с киногруппой поговорить о 20-летнем юбилее “Юноны и Авось”. Он встретил нас стройный, страстный. Сказал: “Юнона” – самый сильный спектакль, который я видел в жизни”. Не случайно в его парижском театре, где когда-то были наши гастроли, на фризе из афиш лучших спектаклей помещены две афиши “Юноны”. Два креста, два Андреевских флага.

В Каннах сквозило. Но хозяин не признавал пальто. Его уникальная вилла, построенная без единого прямого угла, подобно осьминогу, ворочалась в сумерках.

Барокамера памяти?

21 декабря состоится мой вечер в Театре на Таганке – поэзия в сопровождении лазера. 28 декабря я выступаю в Киевской консерватории...

Что ж, погрузимся и мы в этот декабрьский дебаркадер со своим скорбным скарбом.

Куда нам плыть? В светлое будущее?

• Брр… Dark.

КИЛЛЕРКА,

или Дымок над пл. Маяковского

Туристический автобус
дамы с моськой из Турина
МАЯКОВСКИЙ: – Фу, туристы...
АВТОРИТЕТ: – Повторим, дед!
МАЯКОВСКИЙ: – Тьфу, туристы...

Дымок струится

Метро. Телка Валерия с Димой-киллером

Фавн с метлой и ведром, как с кивером


Киллеры, пейте ликеры!
Путаны, жуйте бананы!


Входит уполномоченный с ментами
УПЫРЬ НАМОРЩЕННЫЙ
(сентиментально):
– Ух, порно-ноченьки!
Как я одинок...
Я – Демон, нью ноу-хау Хаоса.

(Принюхивается)
А, дымок!..

(Телке) Куришь? Травку?
ТЕЛКА: – А хулишь? Есть справка.
УПОЛНОМОЧЕННЫЙ:

– Конопля? Во, бля!

(Затягивается)
КИЛЛЕР: – Петля затягивается.
ТЕЛКА: – Забирает?

(Телку забирают)
УПОЛНОМОЧЕННЫЙ: – Упор на Моцарта
и на А.П. Чехова.
И на абчественность.
Вырву яйца вашим “Мумий троллям”...
Ситуация под контролем.
КИЛЛЕР (обиделся): – Мир обыдлился.
Телку? В камеру?
Всенародную невесту?!
Сюда телекамеру протеста!
МЕНТЫ: – Где склад наркоты?
В Киеве? В Туве?
КИЛЛЕР: – В НТВ!
УПОЛНОМОЧЕННЫЙ:
– В уборной молятся
МАЯКОВСКИЙ:
– Фунт урины.


Филиал ада на ул.Кирова


Серенада киллера

(Телка из застеночки

вторит беззастенчиво)
КИЛЛЕР: – Мы встречались у ларька,

ерка, моя киллерка!
Чурка чудотворная!
ТЕЛКА: – Чур, не Новодворская.
КИЛЛЕР: – Почему ты, киллерка,
пьешь одна?
Смотришь, как валькирия,
холодна.
Помнишь Лерка, в скверике
за четыре чирика...
ТЕЛКА: – В воскресенье вербное
нам комета чиркала.
КИЛЛЕР: – Помнишь, я молоденький,
тебя смутив,
покупал с мелодией
презерватив?
Что же нынче, киллерка,
ты влюбилась в Жирика?
ТЕЛКА: – Дует ветер сиверко –
как в картине Кирико…

(Большой палец к низу –

приговор курка)
КИЛЛЕР: – Тебя страсть пронизывает,
киллерка.
Ты живыми трупами
бродишь в листопад –
в одиночку, группами
мужики лежат.


ВСЕ: – Может, краше тысячи
страстных тел
возбудил оптический
тебя прицел?


КИЛЛЕР: – Остальное, милая –
лирика…
Ты меня убила,
киллерка.
ТЕЛКА: – Депрессуха.
ДОПРОС (сухо):
– Будьте любезны, сука,
Валерия Иванова-заде

кавказской национальности.
Кто? Когда? Где?
Казалось бы, формальности...
Вивьен Ли – кликуха дворовая.
Жрица любви.
Оправдываться будем в суде.
ТЕЛКА (глухо): Петрова я. Заде.


Тем не менее темнеет

Телка несознанку мелет
ТЕЛКА: – Неисповедимы
сострадания пути.
Дима, мальчик из МАДИ,
МАДИМАДИМАДИМА, Дима!
Ты меня освободи!
Алло, МК?

(Начинается ломка)
Всю страну ломает, Дима!
Вибрация лишает сна.
Дима, жить невыносимо!..

(Выбрасывается из окна.

Выстрел)
УПОЛНОМОЧЕННЫЙ

(Шаги убыстрил):
– Оба-на!
У, полно, мочи нет...
Я выстроил
Всю полноту картины...
Кретины!
Опять не ту...
НТВ: – Нету Лерки – леркилеркилеркилер...
КИЛЛЕР: – Молчу. Отомщу. Замочу.
Не стой под сифоном!
Не порть промоушен.
АФИША:
– Малер. Вторая симфония Моцарта.
КИЛЛЕР (Достает шмалер.

Стреляет. Мочится)
УПОЛНОМОЧЕННЫЙ

(Упал, намоченный)

И мокрые губы шепнули: “Демокр...”
Над теплым асфальтом струится дымок.


ДУХ ТЕЛКИ: – Сваливаем, Димок!
КИЛЛЕР: – Простимся, Лера. Я тебя любил.
Я выстрелом тебя освободил
От наркоты и темных сил.
Свобода – смерть...
Была ты слишком хороша
Для жизни, пленная душа.
Но это скроем.


(Стреляется)


Ситуация под контролем
выстрела в затылок.


Врачи вычисляют количество дырок.
Из одной, гелиотропом
и раскаяньем дыша,
струйкой дыма, точно штопор,
испаряется душа.
И белеют, далеки,
люди, как грибы-дымки.


АФИША: – Мясковский, фуга.
Ты, Стравинский.

Над брошенной “пушкой” дымок струится,

как дыхание в тифу...


МАЯКОВСКИЙ: – Тьфу, трюизмы...


Лера! Дима! Как-то странно –
Жить, любить – и больше никогда.
Неужели только порно-прана?
Неужели просто два дымка?
Ни души. Ни ДНК.
Нелюдимой стужи череда.
Жизнь. Небытие. Нирвана.


Никогда. Вернее – навсегда.


Кровь


На кухне пол закапан красным.
Я тряпку мокрую беру,
как будто кнопки из пластмассы
я отдираю на полу.


Об шляпки обломаешь ногти.
Ты поправляешься уже.
Но эти крохотные кнопки
навек приколоты к душе.



Беременные слова

раДИОРынок беременен Диором
МаЯКОВский беременен Яковом
(именем первородства)
ноВОРусские беременны воровством

Изумляя кардиологов,
мчится черный “ситроен”.
Как футляр аккордеона.
В нем скрывается Карден.

Как и скорость, он – под восемьдесят.
Мчится по пожару он.
Он “Юноной” и “Авосью”
четверть жизни поражен.

Как Резанов и Кончита
обновили миру кровь!
Пусть придут Тарзан и Чита –
не кончается любовь!

Ребро беременно Евой
Рембо – “Пьяным кораблем”
в коРАБЛЕкрушении виноват Рабле
Карт-бланш. Кара, блин!

Он, забыв про бремя скорбное,
полпланеты огулял.
Нам на сумасшедшей скорости
усмехается: я стар!

Элегантелью по мозгам!
МАГИЯ ителлектуалетной бу
MAGGI несет колымагу вашей судьбы
за РУБЛенная старушка...
инТЕРАКТивный Ипатьев

От беременности спятив,
дача светится с горы,
как стеклянные опята
иль древесные грибы.

Кем беременны гробы?
поМИДорами по фраку МИДа
кУМир – это недуг ума

Эта дача озадачивает,
выпукла, как окуляр,
или планетарный датчик.
Он ей формы округлял.

В ней нет ни одной прямой линии
Точно внутренности
или утренний поцелуй
пЛАСТИКа ласк
дреВЕСНЫй гриб пахнет весной
рАДуга беременна адом
диск кровавый меж молотом и накОВАЛьней
Авторучки трещат как стручки
беременные словом

Фильм о дачниках – луевый.
ТролЛЕЙБ-ус – о лейб-гвардии тоска.

…Мне беременное слово
проступает из стручка.

Между кошкой и собакой

Лиловые сумерки Парижа. Мой номер в гостинице.

Сумерки настаиваются, как чай.

За круглым столом, напротив меня сидит, уронив голову на локоть, могутный Твардовский.

Он любил приходить к нам, молодым поэтам тогда, потому что руководитель делегации Сурков прятал от него бутылки и отнимал, если находил. А может, и потому, что и ему приятно было поговорить с независимыми поэтами. Пиетет наш к нему был бескорыстен – мы никогда не носили стихи в журнал, где он редакторствовал, не обивали порога его кабинета.

В отдалении у стены, на темно-зеленой тахте полувозлежит медноволосая юная женщина, надежда русской поэзии. Ее оранжевая челка спадала на глаза подобно прядкам пуделя.

Угасающий луч света озаряет белую тарелку на столе с останками апельсина.

Женщина приоткрывает левый глаз и, напряженно щупая почву, начинает: “Александр Трифонович, подайте-ка мне апельсин”. И уже смело: “Закусить”.

Трифонович протрезвел от такой наглости. Он вытаращил глаза, очумело огляделся, потом, что-то сообразив, усмехнулся. Он встал; его грузная фигура обрела грацию; он взял тарелку с апельсином, на левую руку по-лакейски повесил полотенце и изящно подошел к тахте.

“Многоуважаемая сударыня, – он назвал женщину по имени и отчеству, – Вы должны быть счастливы, что первый поэт России преподносит Вам апельсин. Закусить”.

Вы попались, Александр Трифонович!

Едва тарелка коснулась тахты, второй карий глаз лукаво приоткрылся: “Это Вы должны быть счастливы, Александр Трифонович, что Вы преподнесли апельсин первому поэту России. Закусить”.

И тут я, давясь от смеха, подаю голос: “А первый поэт России спокойно смотрит на эту пикировку”.

Поэт – всегда или первый, или никакой.

ШУТКИ ШАР-ПЕЯ

1. Рединг (замок)

2. Собака Баскервилей, или

Колбаски на гриле (для самок)

3. Немцов – (для самцов)

4. Бим – черное ухо

5. Любимов

6. Чернуха

7. Меньшиков – (без сменщиков)

8. Раменская попса

9. “Жирик, пожирающий мопса”

10. Шарпей

11. Шелупонь (набор всяких паршей)

12. Рокфеллер

13. Ротвейлер

14. Собака Павлова

15. Балерина Павлова

1. Шар-пей

2. Хоккей

3. Рыцари (псы)

4. Рынок попсы

5. Кирико: “Братва”

6. Группа “БИ-2”

7. Любимов

8. Кубо-футуристы

9. Буба Кикабидзе

10. Камикадзе

11. Мобильник

12. Глобальный могильник

13. Век-валкодов

14. Песенка из кино: “Love-love,

no, no, гав-гав...

15. но...”

Хозяйка

Мне подвластны времена,

душ мозаика.

Но сегодня Ты – моя

Хозяйка.

Твой невидим поводок,

но как жарко

из Тебя исходит ток,

Хозяйка!

Я готов бежать внизу,

сквозь облаву,

за Тебя весь мир сгрызу,

всех облаю.

Что людская мне молва?!

Жизнь – козявка.

Лишь бы Ты была моя –

Хозяйка.

Продадут все кореша,

разуверясь.

Только вера хороша,

только верность.

Как эпоха ни темна,

я по запаху

узнаю, что ты – моя

Хозяйка.

Озари сквозь сор лузги

даром песни.

Я пою не по-людски –

по-шарпейски.

От меня Ты в синяках,

в сердце – зябко.

Я засну в Твоих ногах,

Хозяйка.

1

Крутясь как пропеллер

в обшарпанных улицах

шар-пей прогуливается.

Сожмется ротвейлер как мокрая курица.

Шар-пей прогуливается.

Он, профилем внешне

похожий на Кастро,

из тюбика вежливо

выдавит пасту.

Пускай федеральный не тронет закон

души кафедральный заутренний звон!

Подобного кайфа

не купишь за баксы –

пить чай или кофе

с урчаньем собачьим.

На небе лист клена –

как след-загогулина...

По небосклону шар-пей прогуливается.

2

“Шар-пей – пружинка от шарнира

для переустройства мира”, –

российский говорит Де Ниро

возле Даниловского рынка

напуганно.

Стручок гороха – как ширинка

на пуговках.

3

Давеча,

шар-пей встретил Удавщика собак,

шар-пей подумал: “Удавщик – слабак”.

И превратился в коробчатого змея.

Держи шар-пея!

Удавщик за ним:

“Ну, блин!”

У шар-пея

щеки спускались на уровень шеи.

Видя, что положено сосово,

шар-пей превратился во Франца Иосифа.

Газоны. Вазоны.

Камзолы венского стиля.

Удавщика к императору не пустили:

“Вход по пропускам. Только для царей”.

Живи, шар-пей!

4

Шар-пей превратился в телекамеру

студии “Останкино”.

Удавщик вызвал ОМОН.

Шар-пей превратился в гусеницу танка.

Удавщик вызвал войска ООН.

От шмона

спасла такса Мона.

Она сообщила, что именно удавщик

является членом сербского ЦК.

Пока

выясняли и уладили,

шар-пей уже дома пил чай с оладьями.

5

Удавщик – за ним

“Пымаю, блин!”

Шар-пей превратился в море,

складчатое, как все шар-пеи.

Оно до сих пор откидывается,

морщась и свирепея.

6

Даже в имении Каракозова

скрыта черная кара Косова.

Жизнь – шарада!

“Бультерьера утопили”, –

говорит тренер.

Буль-буль...

террор...

Шар-пей обнаружил террористов:

бульдозеристы, перебравшие дозу

плюс бабулька.

Чем ей не угодила собака?

На берегу лежит крышка бака.

Бабулька...

Буль-буль...

и никаких пуль.

7

Каждый однажды был шар-пеем

проверим:

Набойки нашим лапам обрыдли.

Набоков на ночь отстегивает брыли.

Облезлая кожа кричала про

морозом ошпаренного Шпаро.

Не надо пластических операций.

Практически судьбы

в морщинах таятся.

8

Шар-пей пошел в парикмахеры.

Звали его Шапиро.

СП перестал быть мафией.

Таланты пылали, как сапфиры.

И Казаков, похожий на ребенка,

и Сапгир, похожий на тапира –

их всех равняла великая гребенка

шар-пея по имени Шапиро.

9

Между тем Удавщик настиг шар-пея.

Шар-пей превратился в шарик сорбея.

Удавщик проглотил.

“Отравил мороженым! – кричал

Удавщик, –

шар-пей – ты Арбенин!

Везите меня отсюдова оперировать! Скорее!

К Арбениной матери!”

Изнутри лаял шар-пей.

Шар-пей растаял

и растворился в его желудке.

Желудок залаял.

Живот разрезали,

шар-пей выскочил, отряхнулся.

Удавщик пролежал еще неделю.

Шар-пей дома слушал радио

и пил чай с оладьями.

10

Шар-пей обернулся скаткой

солдатика неотъевшегося.

Удавщик не решился сладить

с Защитником Отечества.

11

Шар-пей превратился в Попку.

Удавщик превратился в клетку.

Шар-пей обернулся попкой.

Удавщик обернулся ремнем.

12

Шар-пей обернулся музыкой.

Удавщик – критиком некрасивым.

Шар-пей обернулся жмуриком.

Удавщик обернулся некрофилом.

13

Купил он в купе билеты.

Удавщик обернулся пульманом.

Он мчался “авторитетом”.

Удавщик обернулся пулей.

14

Шар-пей превратился в зеркало

и в нем затаился.

Удавщик превратился

в камень антиглобалиста.

15

Шар-пей превратился в лайнер.

Удавщик – в минную подлодку.

Шар-пей превратился в подлодку.

Удавщик взял жену под локоть

и превратил в заложницу.

Какая, скажу вам, подлость!

16

Шар-пей накрутил свои складки

на локоть и бросил утопающему.

Удавщик обрезал веревку

и прикинулся паинькой.

17

Удавщик умчался на третьей скорости.

Шар-пей превратился в мента,

оштрафовал и отобрал корочки.

18

Шар-пей превратился в дверную цепочку.

Удавщик предъявил удостоверение

и удар по почкам.

19

Шар-пей обернулся мышью.

Удавщик – кошкой.

Шар-пей обернулся мыслью.

Удавщик – Думской комиссией.

20

Шар-пей обернулся Горбачевым.

Удавщик обернулся Ельциным.

Шар-пей обернулся пивом бочковым.

А Удавщик обернулся писсуаром.

21

Шар-пей превратился в Лермонтова.

Удавщик превратился в демона.

Шар-пей превратился в Геракла.

Удавщик превратился в дерьмо

(авгиевых конюшен).

Мы всю жизнь канючим:

“Господи, Геракла пошли нам!”

Удавщик превратился в Шлимана.

22

А на койке больничной

Удавщик икал и каялся:

“Жизнь – шар ада.

Чего не сделаешь ради зарплаты?

Простите, шар-пей,

шар-пиха и шар-пята!

Но только не судите меня

по законам шариата”.

* * *

Он выписался. Скорбел желудком.

Но жизнь продолжала шутку:

шар-пей превратился в озерную гусеницу.

Удавщик превратился в утку.

Шар-пей пописал в утку.

Все веселились жутко.

23

На Арбате Шар-пей встретил

Контрасобаса...

Но это уже иная история...

Эпилог

Входите в двери. Разум струсил.

Но коробейником страстей,

завязанным в ужасный узел,

на грудь вам бросится шар-пей.

Красивей ангела и черта,

зачем он тычется опять

затянутою в узел мордой,

который вам не развязать?